Об этическом аспекте плагиата

Работая над своей магистерской работой, а также над полноценной книгой и её переводом на английский язык, мне пришлось довольно плотно проработать вопрос плагиата в искусстве. Честно говоря, моё пристальное внимание было сосредоточено вокруг основных источников для переработок, копирований, адаптаций в различные эпохи развития искусства, но теоретический аспект вопроса как-то обошёл все мои исследования стороной. И вот хотелось бы поговорить немного и об этических аспектах плагиата.
Оговорю сразу, что в моём понимании и неомодернистском восприятии плагиат - это чисто юридический термин, узкий и довольно ограниченный, не имеющий ничего общего с окружающим нас миром искусства. Разрабатывая эту проблему, пытаясь придать ей некоторою огранку и ясность, я предпочёл уйти от самого термина "плагиат" и сосредоточить своё внимание на "интермедиальности", более научном, более филологическом и более полном названии для всех тех процессов, которые вызывают лишь малую часть тех громких юридических прецедентов, когда слово "плагиат" звучит в зале суда.
Интермедиальность, грубо говоря, это свойство всех искусств в целом, их особая способность переходить друг в друга и разрабатывать одновременно одни и те же сюжеты посредством собственных методов и средств. Например, если говорить о любимом для меня примере коров, которые пасутся на чужих полях, то интермедиальные стада и пашни участвуют в трёх аспектах плагиата. Первое - это урожай, трава, которая вырастает из семян, брошенных на благодатную (или не очень) почву каким-либо автором (читай - писателем, скульптором, композитором, хореографом, кинорежиссёром). Ею можно любоваться, но её можно и выкопать, пересадить в другое место в таком же виде. Второе - на этой траве можно полежать или выпасти на ней своё стадо коров. Как результат травы нет, а появится молоко, в запахе которого будут слегка уловимые нотки травяных ароматов. Третье - можно собрать семена с поля и высеять на собственной пашне, получив свой урожай травы, и трава эта будет похожа на материнское поле, но и чем-то будет отличаться, ведь выращивали-то вы её по-другому.
К чему я это всё веду. А начинался-то наш разговор с эстетического аспекта плагиата. Так вот, если говорить о плагиате в узком его понимании, то сам по себе плагиат - явление жутко некрасивое и постыдное. Ну как может адекватный человек "передрать" работу своего коллеги и представить как собственную? Да, современные межчеловеческие отношения довольно странные, но всё же традиционно это считается некрасивым, недостойным, неприличным. Грамотный и здравомыслящий человек такого делать не будет. А если же говорить о плагиате в его самом широком понимании, подразумевая и интермедиальность в качестве его постоянной спутницы и смыслораскрывающей характеристики, то выходит, что вся история искусства - это история непрекращающихся цепочек копирования, переписывания, переработок, подражания. И здесь уж вопрос о моральности данных действий отпадает непроизвольно, ведь если бы во времена Гомера существовал закон о защите авторского права в его современном виде, то вряд ли бы кто рискнул развить изложенные им сюжеты, и все шедевры, созданные на основе его "Илиады" и "Одиссеи" за двадцать семь веков, просто не были бы созданы, либо же считались грубыми попытками поживиться за счёт великого древнегреческого аэда и приобщиться к его финансовому успеху (если таков был).
В копировании-подражании заложена суть искусства, а именно преобразование уже известных сюжетов, их переложение на языки других искусств. С одной стороны это запускает непрерывный цикличный процесс тиражирования объектов искусства, но с другой стороны это даёт всему человечеству столько гениальных работ!
Ведь, подумайте только, работая над своими музыкальными композициями о Фаусте, Ференц Лист опирался на "Фауста" Гёте, а ведь мог бы и использовать предыдущие обработки сюжета. Ведь были Делакруа, Рембрандт, которые писали своих Фаустов исходя из более ранних источников, и, естественно, получившиеся в результате произведения абсолютно разные, и не только потому, что написаны на разных языках искусства.
Шекспир мог бы списать Ромео с героя "Метаморфоз" Овидия, а не использовать две итальянские обработки сюжета из шестнадцатого века, принадлежащие перу Луиджи да Порто и Матео Банделло, и результат шекспировской пьесы поэтому был бы совсем другой. Таким же образом многие художественные фильмы и музыкальные постановки основаны на шекспировском изложении трагической истории, и все дружно забывают обо всех предыдущих версиях истории. Тенденции "Ромео и Джульетты", в целом, как нельзя лучше отображают процесс тиражирования в искусстве. 
Так или иначе, но говорить о правильности или неправильности этих явлений невозможно, ибо это дарит нам новые версии уже полюбившихся историй, открывая что-то новое или убеждая в классической идеальности старой версии.

См.также: